у него пальцы трясутся мелко-мелко, словно в них вселились крылышки маленького колибри, и отбивают неслышную чечетку по прозрачной тонкой стенке. от подушечек остаются слишком четкие следы, поэтому он выдыхает на стекло и проводит ладонью по отпечаткам, оставляя за собой мутные разводы.
стекло грязновато, поэтому сложно разобрать, что происходит за ним - видны только нечеткие силуэты и пара цветов, раскрашивающих пространство за стенкой.
перед самыми его глазами весит несколько ярко-розовых стикеров, на которых ровным почерком написаны чёрным карандашом понятные в общем-то слова. только написанные не ему.
звук сирены возвращает его к действительности, и приходится отлипнуть от мутного стекла витрины, обнаружив рядом с собой ещё несколько таких же любопытных.
он комкает в руках свой желтый стикер, внимательно вглядываясь в следы от клея на стекле, и убирает записку в карман.
оборачивается на прощание, и ему кажется, что фигура за стеклом на секунду стала чётче, даже осмысленнее. словно он смог разглядеть человека вплоть до самых крошечных сосудов в белках глаз и каждой родинки, скрытой одеждой. но наваждение пропадает, а освобожденное им пространство тут же занимают, толкаясь, сразу двое.
он расстроенно и даже сочувственно качает головой, выбрасывает в грязную мусорку желтый стикер и уходит домой, подгоняемый осенним ветром.