Вот сейчас, именно сейчас, самое страшное – это потерять зрение. Наш мир настолько зациклен на визуальности, что жить без этого… мы, разумеется, можем, просто дело в том, что не очень-то захотим.
Я бы, наверное, предпочла расстаться быстрее со слухом и речью, чем со зрением.
Но я вспоминаю про музыку… и все. Тут мой мозг отказывается работать. Не слышать ни одного звука, будто живешь в душном вакууме, что даже вдыхать и выдыхать тяжело. Или находишься под толщей воды – да, красиво, но мир какой-то размытый, непонятный, неправильный.
Для каждого из нас существует страшная вероятность потери, не конкретно именно в нашей жизни, но следующее поколение – дети, что будет с ними?
Что если дети, (гипотетические, не могу же я тыкать пальцем и говорить: вот твои и твои) рожденные нашим поколением, хотя, вообще-то, правильнее было бы сказать, когда дети, рожденные нашим поколением, вдруг окажутся слепыми/глухими/немыми (ненужное подчеркнуть), что тогда?
Быть слепым, значит, фактически выпасть из общества. Нет возможности передвигаться одному (мы все же живем не в благополучной Америке или Европе, чтобы просто завести собаку-поводыря и спокойно гулять себе по улицам), жизнь в зависимости – вот, что ожидает таких людей.
Быть глухим, значит никогда не услышать музыки, других людей, даже стука клавиш клавиатуры. Вообще, никогда. Это значит, никогда не танцевать, не петь и не говорить. Это значит, быть всегда не там и не тем.
Быть немым. Обычно это сопровождает предыдущий недостаток, но рассмотрим его отдельно. На самом деле, это не так уж страшно. Мне кажется, многие люди сами с удовольствием симулировали бы подобный «недуг». Но что насчет недостатков? Так как мы смотрим на немоту отдельно, то я все же вынуждена заметить, что она может появиться вследствие отклонений в развитии. Наверное, человек чувствует себя тенью или животным – все видит, слышит и понимает, но сказать ничего не может.
К чему я вообще веду?
На самом деле я считаю, что мы сами сейчас, почти в каждый момент времени, становимся слепыми/глухими/немыми (подчеркнуть всё).
Когда не обращаем внимания на мусор на улицах, когда пропускаем мимо ушей чужие проблемы, когда не можем найти слов утешения. Всегда.
Мы все настолько «человечны», что даже страшно.
Я почему-то дико уверена, что, если меня попытаются убить или изнасиловать где-нибудь в темном переулке, никто не придет на помощь, потому что глухи. Да и я сама в их числе, потому что не услышу шагов за спиной (еще один способ отгородиться от внешнего мира - наушники).
Нет, я все еще верю в сострадание. Оно есть, да. Если я просто упаду на льду и все, что потребуется от прохожих – помочь мне подняться, то они это сделают. Но… мы почему-то сострадательны только в мелочах, только когда не требуется больших усилий с нашей стороны.
Я употребляю это мы и причисляю себя к ним, ведь в глубине души все одинаковы. Просто кто-то умело заставляет себя быть немного другим. Совершает насилие над собой, когда пытается помочь другим людям.
Я не знаю, верить ли в людей или нет.